Прежде чем погрузиться в рассмотрение вопроса о том, что же представляло собой купечество Приенисейского края в конце XVIII – первой половине XIX в., необходимо хотя бы вкратце познакомиться с теми внешними условиями, в которых приходилось тогда жить не только купцам, но и всем горожанам рассматриваемого региона.

В последней четверти XVIII в. по всей России насчитывалось 499 городов, четыре из которых (Енисейск, Красноярск, Туруханск и Ачинск) находились на территории Приенисейского края. В 1820-х гг. статус городов впервые получили Канск и Минусинск, таким образом, к середине XIX в. в число 647 российских городов входило уже шесть приенисейских. Среди них были как достаточно крупные социально-экономические центры, так и небольшие поселения сельского типа. Эволюция каждого из этих населенных пунктов на протяжении последней четверти XVIII – первой половины XIX в. не была однозначной, а происходившие изменения их административного и экономического значения отражались на численности и составе проживавшего в них населения.

Некоторые стороны демографического развития приенисейских городов в конце XVIII – первой половине XIX в. рассматривались в работах И. Пестова, А.П. Степанова, М.Ф. Кривошапкина, Н.В. Латкина, В.К. Андриевича, В.А. Ватина, В.В. Воробьева, П.Н Павлова, С.М. Троицкого, В.М. Кабузана, О.Н. Вилкова, Г.Ф. Быкони, Д.Я. Резуна. Кроме того, во многих работах как дореволюционных авторов, так и исследователей советского и постсоветского периодов есть данные о численности и составе населения некоторых приенисейских городов за отдельно взятые годы. Наиболее полное отражение получили городообразовательные и демографические процессы, протекавшие в XVIII в. Особенно здесь следует выделить монографии Г.Ф. Быкони, проанализировавшего динамику численности как сельских, так и городских жителей Приенисейского края в течение XVIII в. Что касается первой половины XIX в., то сведения о численности и составе населения наиболее полно приведены только по Красноярску и Ачинску.

Следует также отметить, что вопрос о численности городского населения России позднефеодального периода достаточно непростой – расхождения в приводимых различными авторами данных порой достигают весьма значительных величин. Отчасти это объясняется разницей в использованных источниках. С другой стороны, проблема усугубляется существовавшими тогда методами учета городского населения: во-первых, несколько ведомств фиксировали им подчиненное население, не касаясь остальных социальных слоев, во-вторых, в течение рассматриваемого периода в число горожан зачастую включали не только фактически проживавших в городе людей, но и все торгово-ремесленное население окрестных селений также приписывалось к данному городу. Только с 1820-х гг. население городских поселений стало определяться путем учета наличного населения. У большинства исследователей по численности горожан приводятся цифры именно с учетом всего торгово-ремесленного населения уезда, а не только данного конкретного города.

В данном разделе сделана попытка свести воедино имеющиеся в литературе и некоторых неопубликованных источниках данные по истории развития приенисейских городов, численности и составе их населения в течение последней четверти XVIII – первой половины XIX в.

К факторам, во многом определявшим развитие шести вышеназванных населенных пунктов в течение рассматриваемого периода, относятся состояние транспортных путей, миграция населения, истощение одних природных ресурсов и открытие других, стихийные бедствия, внутренняя социально-экономическая политика правительства.

Приенисейский край находился в центре Сибири, связывая Западную и Восточную ее части. Огромное значение для его развития имело наличие в нем мощной водной артерии – Енисея, служившего прекрасным естественным путем сообщения. Именно благодаря своему “ближайшему соседству к водным путям, ведущим… из Сибири в Россию и обратно” Енисейск “обстраивался” лучше, чем другие города. Очень удачное расположение города, стоявшего на перекрестке важнейших направлений, ведущих из Москвы на север (к Мангазее), на юг (к Красноярску), северо-восток (в Якутию) и юго-восток (в Монголию и Китай), неоднократно подчеркивалось современниками. Так, Ф. Полунин писал, что Енисейск “стал в средине Сибири”, что “приводит здешний торг в уважение”.

Во второй половине XVIII в. Енисейск принадлежал к крупнейшим городам России, в которых производилась постоянная оптовая и розничная торговля и которые служили крупными складочными местами товаров, обращавшихся на внутреннем рынке страны. Среди населенных пунктов Приенисейского края Енисейск был самым густонаселенным, по числу проживавших в нем жителей обгоняя Красноярск в 2 раза (Табл. 1). Город привлекал многих жителей края возможностью заработать, нанявшись на различные работы. По данным Г.Ф. Быкони, для обслуживания одного только водного транспорта Енисейского уезда ежегодно требовалось до 3000 человек.

Выгодное положение Красноярска на Енисее доставляло и ему “важность коммерческую”. В 1760-е из Красноярска на плотах и барках сплавляли хлеб вниз по Енисею к Енисейску, правда, “по немногому числу”. В 1820-х г. в Красноярск ежегодно приходило на пристань 2 судна; в Енисейске насчитывалось 30, в Ачинске – 4 частных судна, принадлежавших местным жителям. С началом в 1860-х гг. пароходства по Енисею, Красноярск стал крупнейшим речным портом края, связующим звеном между Туруханском и Минусинском.

Что касается сухопутного сообщения, то в свое время на развитие приенисейских городов огромное влияние оказало проведение в середине XVIII в. Московско-Сибирского тракта. К концу века уже почти все транзитные грузы перевозились по тракту, водный же путь через Енисейск перестал использоваться. Енисейск, оказавшись в стороне от новой магистрали, утратил возможность контролировать пути с запада на восток, что пошатнуло его положение “центрального города” Сибири. Красноярск же, напротив, стал одним из важных пунктов транзитной торговли русских с Китаем. По словам П.А. Словцова, “проезды и купеческие зимние транспорты оживили быт Красноярска, … город начал становиться чистеньким, хотя и небольшим”. В последней четверти XVIII в. через Красноярск проезжали торговавшие с Китаем купцы, которые закупали в городе соболей и другую “мягкую рухлядь, потребную для китайцев”.

Проведение тракта большое значение имело и для развития Ачинска и Канска, оказавшихся на перекрестках водного и наземного путей сообщения, что позволило им с середины XVIII в. начать играть заметную роль в транзитной торговле. Через Ачинск провозили хлеб из Красноярского уезда на Алтай и в низовья Чулыма и Оби. Кроме того, единственный из расположенных рядом с трактом селений Ачинск граничил с территорией, занимаемой хакасами, что также способствовало его развитию.

Со временем улучшалась и внутренняя инфраструктура края: во второй половине XVIII в. были проведены дороги между Ачинском и Минусинском, Красноярском и Енисейском. Улучшалось также сообщение городов с окружавшими их селениями, а возникновение новых населенных пунктов сопровождалось ростом сети дорог, активно использовавшихся сельскими жителями для продажи в городах сельскохозяйственных продуктов. Проживавшие в 1760-х гг. в Красноярском уезде крестьяне возили излишки хлеба “зимою и летом в разные времена сухим путем для продажи в город Красноярск” . Во второй половине XVIII в. возникли Ужур, Боготол, Назарово и другие селения. В 1830 г. в Енисейской губернии (без Туруханского края), насчитывалось уже 750, а в 1861 г. – 787 селений. Особенно заметно, почти в 2 раза (с 82 до 153) возросло число селений в южной части губернии – Минусинском округе.

Интенсивное заселение южной территории Приенисейского края во многом было следствием продолжавшейся в течение XVIII – первой половины XIX в. миграции населения, двигавшегося с севера на юг, в новые сельскохозяйственные районы. Большое значение здесь сыграло и насильственное переселение местных жителей, организованное властями для освоения новых, малообжитых территорий. В частности, на развитие Енисейска во второй половине XVIII в. отрицательно повлияло массовое принудительное переселение жителей Енисейского уезда на Алтай, в Забайкалье и на Московско-Сибирский тракт. Во многом именно за счет принудительного переселения людей заселялся и развивался Ачинск.

Впрочем, процесс миграции населения с севера на юг не был односторонним – параллельно все же происходило и некоторое увеличение за счет пришлых численности русского сельского населения северного Енисейского уезда, продолжавшееся вплоть до второй четверти XIX в.

Кроме того, власти заботились о заселении не только южных, но и северных малоосвоенных территорий. Так, предпринимались попытки вдохнуть новую жизнь в Туруханский край, для чего в 1812 г. по решению Государственного Совета туда на двух больших судах и двух барках “приплавлен был народ”, по большей части из Боготольского и Краснореченского заводов. В предложенных к заселению пунктах оставляли по нескольку семей, оставляя им хлеб, корову и лошадь. При этом насильно женили неженатых, что привело к всплеску убийств на почве домашних конфликтов между мужьями и женами, так что ни к каким решительным сдвигам эти меры не привели .

Миграция населения вызывалась также и "природными" факторами. В течение рассматриваемого периода наблюдалось два явления, несомненно, сильно сказавшихся на социально-экономическом развитии приенисейских городов: с одной стороны, резкое сокращение количества добываемой пушнины вследствие почти полного истребления промыслового зверя и, с другой стороны, открытие и начало разработки богатейших в Сибири золотых россыпей. Если последнее обстоятельство имело как положительные, так и отрицательные стороны, то уменьшение численности пушных зверей, без сомнения, было крайне негативным.

В XVIII в. на севере края промышленники добывали соболей примерно в 8–10 раз больше, чем шло в казну от ясака. По свидетельствам современников, во второй половине XVIII в. красноярские купцы торговали “наибольше… мягкою рухлядью”. Канский острог также был одним из лучших мест в Сибири для покупки соболей, привлекая тем самым проезжих купцов, останавливавшихся там “обыкновенно на несколько времени”.

Однако довольно рано стали ощущаться следы экологического дисбаланса: уже в середине XVII в. коренные народности стали жаловаться на катастрофическое уменьшение пушного зверя и дичи в окрестностях Красноярска. В XIX в. произошло углубление экологического кризиса, и к началу ХХ в. неумеренное и нерасчетливое использование пушных богатств края, а также расширение сельскохозяйственных площадей привели не только к резкому сокращению численности промыслового зверя, но и к полному исчезновению отдельных видов: бобров на всей территории края, соболя в некоторых районах.

Истребление пушного зверя наиболее негативно отразилось на судьбе двух приенисейских городов – Енисейска и Туруханска, – процветавших в свое время во многом именно благодаря пушной торговле. Так, еще в XVIII в. торговые дела Туруханска были в цветущем состоянии из-за изобилия в его окрестностях зверей и большого числа живших вокруг инородцев. На летнюю, проходившую в Туруханске ежегодно в июле, ярмарку собиралось до 500 человек, в том числе и купцы из Европейской России. Вообще для всех жителей Туруханска рыбный и звериный промыслы имели огромное значение, поскольку именно благодаря им горожане добывали себе “пропитание… и на выручаемые деньги закупали хлеб и прочие надобности”. В то же время, как сообщал депутат от Енисейска в Комиссию о коммерции купец С.А. Самойлов, Енисейск был “складочным местом” всех пушных товаров, а звероловство вокруг него “было чрезвычайно развито”. Еще и в конце XVIII – начале XIX в. енисейское купечество продолжало “изрядно” торговать пушными и прочими товарами. На ежегодной августовской ярмарке в Енисейске собиралось множество купцов, одним из главных товаров которых была “мягкая рухлядь”.

Однако в первой четверти XIX в. значение Енисейска и Туруханска как важных мехопромышленных рынков прекратилось . С истощением запасов соболя крупные купцы, торговавшие пушниной, потеряли интерес к Туруханскому краю. Городское население Туруханска стало уменьшаться (см. табл. 1).

Открытие в крае и начало разработки богатейших в Сибири залежей золота, напротив, стало своего рода катализатором социально-экономического развития Приенисейского края. В период расцвета золотодобычи (1840-е годы) произошел рост численности населения практически во всех рассматриваемых городах, кроме Туруханска, который золотая лихорадка обошла стороной (см. табл. 1). В 1830–1840-е гг. крупнейшим центром золотопромышленности стал Красноярск. В 1840–1860-е гг. – Енисейск, Канск, Минусинск. Именно в это время происходит оживление местной жизни, а население края пополняется большим числом приезжих из различных мест Центральной России и Западной Сибири. Так, в 1863 г. на 151 промыслах в Енисейской губернии было занято 16.279 мещан, крестьян и ссыльнопоселенцев сибирских губерний, 1936 мещан, крестьян великороссийских губерний и разночинцев. Впрочем, золотопромышленность имела и свои отрицательные стороны – распространение пьянства и разврата, а также угнетение местных ремесел.

Не могли не сказаться на темпах роста приенисейских городов и постигавшие многие из них стихийные бедствия. Как и другие города с деревянной застройкой, приенисейские города часто горели, но затем довольно быстро восстанавливались. Так, например, в Красноярске после пожара 25 июня 1773 г., уничтожившего большинство зданий, осталось лишь 30 домов. Тогда же сгорел и деревянный острог, который уже никогда не был отстроен вновь. После этого происшествия 41 красноярский купец и цеховой подали прошение о разрешении им построить новые дома. Через шестнадцать лет, в 1789 г., в городе насчитывалось уже 475 жилых строений.

В Енисейске пожар в 1778 г. уничтожил “канцелярии, архивы и лучшие обывательские дома”. Кроме того, Енисейск неоднократно подвергался сильным наводнениям. В 1784 г. в Енисейске случилось большое наводнение, нанесшее большой урон жителям. В первой половине XIX в., как пишет М.Ф. Кривошапкин, в Енисейске произошло двенадцать наводнений: в 1800, 1823, 1824, 1836, 1836, 1837, 1839, 1841, 1846, 1848, 1853 и 1857 г. Самое сильное из них постигло город в 1800 г., когда он весь был скрыт под водой. А.И. Кытманов упоминает еще о наводнениях 1814 и 1820 г., причем в последнее из них было затоплено две трети города. Угроза наводнений существовала также и для Канска.

Наводнения и пожары часто вызывали отток населения из городов в сельскую округу. Так, после пожара в Красноярске в 1773 г. многие городские крестьяне переселились в окрестные деревни.

Наконец, большое влияние на состояние и развитие приенисейских городов в течение конца XVIII – первой половины XIX в. оказали крупные административные преобразования, не оставившие в стороне ни один из рассматриваемых населенных пунктов. Самым главным событием здесь, несомненно, была губернская реформа 1822 г., в результате которой возникла Енисейская губерния. Во многом именно благодаря этому вторая четверть XIX в. стала особым периодом в демографическом развитии всех приенисейских городов.

Енисейская губерния, вошедшая в состав Восточно-Сибирского генерал-губернаторства, была официально открыта 12 декабря 1822 г. генерал-губернатором Восточной Сибири А.С. Лавинским. Дата открытия была выбрана не случайно – она совпадала с днем рождения царствовавшего императора Александра I, которому, кстати, 12 декабря 1822 г. исполнилось 45 лет. Интересно, что герб Енисейской губернии был официально утвержден только в 1878 г., т.е. через 56 лет после ее образования. За его основу был взят городской герб Красноярска.

По занимаемой площади новообразованная Енисейская губерния стояла на третьем месте после Иркутской и Тобольской губерний, а по численности населения – на самом последнем (в 1824 г. население Енисейской губернии составляло лишь 158 748 душ об. п., что было более, чем в 2 раза меньше населения самой густонаселенной Тобольской губернии, в которой проживало 338 998 душ об. п. К 1860 г. население края выросло в 1,9 раза и составило уже 304 049 человек об. п. Однако и тогда по числу жителей Енисейская губерния уступала остальным сибирским губерниям, составляя лишь 0,4 % от населения всей Российской Империи (в 1858 г. население всей России было примерно 74 млн. чел.).

Главным городом губернии стал Красноярск. Енисейск, Ачинск, Минусинск и Канск получили статус окружных городов, а Туруханск – заштатного. М.М. Сперанский думал сначала сделать губернским центром Енисейск, который произвел на него хорошее впечатление, но местное общество “просило избавить его от такой милости: оно боялось, что с преобразованием Енисейска в губернский город потребуется от общества много квартир для присутственных мест”.

Красноярск тоже не мог сам справиться с материальными затруднениями, возникшими при возведении его в ранг губернского города. Для обеспечения города денежными средствами, необходимыми для преобразования его в губернский центр, предлагалось три варианта: ввести дополнительный сбор с проходивших через Красноярск обозов, финансировать строительство за счет государственной казны или за счет земских повинностей. В конце концов, решено было остановиться именно на последнем варианте, причем, для облегчения красноярцев, новый сбор собирали с жителей всей Восточной Сибири в течение не одного, а двух трехлетий. Кроме того, для производства необходимых строительных работ решили привлечь ссыльных.

За сорок лет существования Енисейской губернии ее городское население увеличилось в 1,6 раза. Наиболее высокими темпы роста были в Минусинске, население которого возросло в 2,3 раза. Число жителей в Красноярске и Канске увеличилось в 2,2 раза. Напротив, сокращение численности населения произошло в Енисейске – в 1,1 раза и Туруханске – в 0,7 раза (см. табл. 1).

Рост населения одних приенисейских городов и уменьшение числа жителей в других, происходившие в течение второй четверти XIX в., вызвали изменение в соотношении между городами по числу жителей. В середине 1820-х гг. по численности населения приенисейские города распределялись следующим образом: Енисейск (из 647 российских городов занимавший 139-е место по числу жителей), Красноярск (281-е место), Ачинск (469-е), Канск (574-е), Минусинск (576-е) и Туруханск (631-е). Население самого крупного приенисейского города – Енисейска – составляло всего лишь 1,3 % от населения самого густонаселенного российского города – С-Петербурга (444 324 д. об.п.), 2,3 % – от населения Москвы, занимавшей второе место по числу жителей (246 499 чел. об.п.), 33,4 % –от Тобольска, бывшего самым густонаселенным сибирским городом (17 126 чел. об.п.), 39,3 % – от жителей Иркутска (14, 547 чел. об.п.) и 52,4 % – от Томска (10 900 чел.об.п.). По численности населения Енисейск превосходил второй по величине приенисейский город – Красноярск – в 1,8, а самый малонаселенный – Туруханск – в 13,9 раз (см. табл. 1). Кроме того, во время августовской ярмарки в 1820-х гг. в Енисейске собиралось до 6090 человек.

К 1856 г. картина несколько изменилась: теперь самым густонаселенным городом Енисейской губернии стал Красноярск, который по числу жителей занимал 235-е место из 646 российских городов, Енисейск – только 317-е, Ачинск – 527-е, Минусинск – 538-е, Канск – 562-е. Примечательно, что заштатный Туруханск вовсе не был упомянут. Население крупнейшего по числу жителей приенисейского города – Красноярска – составляло только 1,3 % от населения С-Петербурга (490 808 чел.об.п.), 1,7 % – от Москвы (368 765 чел.об.п.), 26,6 % – от Иркутска (24 103 чел.об.п.), 31,7 % – от Томска (20 202 чел. об.п.) и 39,8 % – от Тобольска (16 120 чел.об.п.).

К 1863 г. Красноярск по величине занял второе, после Иркутска, место среди городов Восточной Сибири. Тогда в Красноярске проживало в 1,6 раз больше людей, чем во втором городе губернии – Енисейске и в 35,4 раз больше, чем в самом маленьком – Туруханске (см. табл. 1).

Енисейск при образовании губернии считался лучшим уездным городом не только Сибири, но и Европейской России. Даже в конце XIX в. Енисейск, по словам современников, по праву мог быть назван первым городом края по своему торговому значению. Лидирующее же по многим другим показателям положение Красноярска зависело, главным образом, от того, что он служил центром губернской администрации. Быть только административным центром губернии – такую судьбу предрекали Красноярску современники.

Ачинск, Канск, Минусинск были “сельскими городами”, поскольку большинство их жителей занималось хлебопашеством и скотоводством. Первый их них, вновь обретя статус уездного города, стал постепенно, хотя и очень медленно, прогрессировать (см. табл. 1). А ведь, по наблюдению М.М. Сперанского, после упразднения Ачинска в 1796 г. его жители “не выказывали большого расположения к его восстановлению... спутникам представилась нищета, невиданная ими прежде в Сибири”.

Минусинк и Канск, в 1822 г. впервые получив звание городов, начали постепенно развиваться, хотя еще долгое время выглядели как большие деревни. Как писал В.А. Ватин о Минусинске, “кроме названия, да прибытия нескольких чиновников, в жизни села ничего не изменилось”. Жители Канска даже в самом конце XIX в. занимались хлебопашеством и скотоводством.

Туруханск, переведенный в разряд заштатного города, продолжал деградировать. По словам П.И. Третьякова, с закрытием города 18 апреля 1823 г., “как бы закрылись все жизненные его силы: строения начали разрушаться, народонаселение от разных причин умалилось и среди его появилась бедность; торговая деятельность почти прекратилась”. По темпам развития Туруханск уступал не только соседям по губернии, но и прочим сибирским городам. Например, другой заштатный сибирский город Нарым продолжал оставался довольно значительным торговым пунктом Томской губернии. В нем продолжала функционировать ярмарка, а в середине XIX в. проживало 914 чел. об. пола, в том числе 28 купцов с семьями. В Туруханске же ярмарка давно уже закрылась, а среди 300 человек жителей не было ни одного купца.

В целом за практически столетний период (с 1760-х по начало 1860-х гг.) население всех рассматриваемых населенных пунктов возросло примерно в 2,5 раза (с 9000 до 22 457 чел.). Особенно впечатляют темпы роста Минусинска, в котором число жителей увеличилось в 9,7 раза. Население Красноярска выросло в 3,5, Ачинска – в 3,3, Канска – в 3, Енисейска – в 1,2 раза. Только в Туруханске происходил обратный процесс: вместо роста сокращение численности проживавших в нем людей. По сравнению с 1764 г. к 1863 г. население Туруханска уменьшилось в 2,0 раза (см. табл. 1).

Период наиболее интенсивного роста городского населения Приенисейского края пришелся на вторую четверть XIX в. – время образования Енисейской губернии, появления новых городов, начала и расцвета золотодобычи. Несмотря на высокие темпы урбанизации, доля горожан в крае была ниже, чем в целом по стране. Так, в середине XIX в. на жителей приенисейских городов приходилось 6,7 % от населения всей губернии, тогда как доля городского населения по всей России составляла 8,9 %. Из всей Сибири соотношение городского и сельского населения было меньше только в Иркутской губернии.

Среди жителей приенисейских городов насчитывалось в целом 17 социальных категорий. Однако с течением времени одни из них исчезали (ямщики, мастеровые, цеховые), а другие появлялись (инородцы, ссыльные, личные дворяне, почетные граждане). Кроме того, в социальной структуре городского населения края с течением времени происходили и некоторые другие изменения.

На протяжении всего рассматриваемого периода подавляющее большинство жителей относилось к податным слоям населения: мещанам, купцам, цеховым, крестьянам, разночинцам. Причем, в 1820-х гг. соотношение между податными и неподатными категориями горожан оставалось таким же, как и в последней четверти XVIII в., однако внутренняя структура этих двух состояний изменялась (Табл. 2, 3, 4).

Прежде всего, следует отметить происходивший в первой половине XIX в. рост как численности, так и удельного веса мещанства в составе всех горожан края. Если в конце XVIII в. на мещан приходилось только около 5 % от населения всех приенисейских городов, то в 1820-х гг. – уже около 50, а в конце 1840-х – 63 %. По численности мещанства в составе всего населения особенно выделялся Енисейск, в котором на протяжении всего рассматриваемого периода мещане оставались главной категорией населения. За счет мещанства формировалось население и остальных приенисейских городов. К середине XIX в. мещанское сословие стало главной категорией населения в пяти из них, составляя более половины населения. Причем, после образования Енисейской губернии удельный вес мещанства во всех приенисейских городах резко увеличился, и только в губернском городе Красноярске происходил обратный процесс – при численном росте мещанства его удельный вес среди горожан сокращался, к середине века составляя только около 40 % (см. табл. 2, 3, 4).

Все торгово-ремесленное население (мещанство, купечество, цеховые) приенисейских городов также возросло: в конце XVIII в. на его долю приходилось 24,5, при образовании губернии – 51,9, а середине XIX в. – уже 65,8 % от всех горожан края. Рост собственно городских слоев населения в течение первой половины XIX в. был присущ и городам Западной Сибири, где удельный вес купцов и мещан в общей массе горожан повысился с 37 до 47 %. В то же время в Пермской губернии, например, наблюдалось уменьшение доли городских сословий и рост удельного веса других групп городского населения (крестьян, разночинцев, отставных солдат, ямщиков).

К 1840-м гг. среди торгово-ремесленных слоев городского населения Приенисейского края исчезла такая категория как цеховые, зато появились почетные граждане, происходившие из купцов (см. табл. 4). На протяжении всего рассматриваемого периода наибольший удельный вес торгово-промышленных слоев горожан был в Енисейске (в 1782 г. – 65,3, 1823 г. – 76,2 и в 1847 г. – 86, 4 %). В остальных городах доля этих слоев населения также постоянно росла: в Ачинске на них приходилось в 1782 г. 8,5, в 1823 г – 53,2, в 1847 г. – 73,5 %, в Туруханске –– 26,7 % (1782 г.), 9,3 % (1823 г.), 53,5 % (1847 г.). В молодых приенисейских городах – Канске и Минусинске – в середине XIX в. торгово-ремесленные слои населения составляли 67,0 и 70,1 % соответственно. Из всех приенисейских городов только в Красноярске вторая четверть XIX в. была отмечена падением удельного веса торгово-ремесленного населения за счет роста губернского управленческого аппарата: в 1782 г. на него приходилось 19,2, в 1823 г. – 50,3, в 1847 г. – 42,9 % от всех жителей города (см. табл. 3, 4).

Что касается купечества, то в первой четверти XIX в. происходило сокращение его численности и удельного веса в составе всего городского населения края (см. табл. 2, 3, 4). После образования Енисейской губернии численность купцов возросла, но их по-прежнему оставался невысоким, составляя около 3 % от числа всех горожан края. В 1780–1820-х гг. больше всего купцов проживало в старом сибирском центре ремесла и торговли – Енисейске. Однако постепенно та происходило уменьшение численности гильдейцев и падение их удельного веса в составе горожан. Во второй четверти XIX в. по числу купцов на первое место вышел Красноярск. Кроме того, в это время купцы появились и в малых приенисейских городах. В одном из них – Канске – в 1840-х гг. был даже наибольший, по сравнению с другими городами, удельный вес купечества (4,6 %) в составе горожан (см. табл. 4).

Значительную категорию податного городского населения Приенисейского края составляли государственные крестьяне, которые были основными жителями по всей Сибири: в 1795 г. на долю государственных крестьян приходилось около 53 % в составе всего населения региона. В конце XVIII в. крестьяне составляли подавляющее большинство горожан в Красноярке, Ачинске и Туруханске (см. табл. 2). К 1820-м гг. хотя и произошло сокращение удельного веса крестьянства в составе городского населения края, однако крестьяне по-прежнему оставались весьма заметным (вторым по численности) слоем среди горожан. Население молодых приенисейских городов – Канска и Минусинска – на 70 % состояло из крестьян (см. табл. 3). Во второй четверти XIX в. численное сокращение крестьянства продолжалось.

В XIX в. среди источников формирования городского населения края заметную роль стали играть ссыльные. Уже в 1760–1780-х гг. ссылка в Сибирь приобрела массовый характер, однако среди горожан приенисейских городов ссыльных еще не было (см. табл. 2), хотя некоторые оседавшие в сельской местности ссыльнопоселенцы записывались в разряд городских сословий. Так, в 1786 г. несколько человек из 28 “находящихся при перевозе” ссыльных пожелали “по доброму поведению быть в мещанах” в Красноярском уезде.

В 1820-х гг. ссыльные стали заметной категорией населения не только в сельской местности, но и в трех городах Енисейской губернии. Особенно много их было в Красноярске – 331 человек, а в Минусинке ссыльные были второй по численности группой жителей (см. табл. 3). Ссыльных стало настолько много, что в 1827 г. даже было принято решение об устройстве 22 казенных поселений из ссыльных в Канском, Ачинском и Минусинском округах.

Наплыв ссыльнопоселенцев беспокоил местные гражданские власти. По словам Енисейского губернатора П.Н. Замятнина, “воровство, мошенничество и конокрадство распространяют беспрестанно прибывающие ссыльные, которых в 1863 г. считалось 44 994 душ”. Поселенцы больше представителей других социальных слоев были замешены “в важнейших преступлениях, так что в числе 1249 открытых в 1863 г. преступников, заключалось 458 поселенцев и 102 ссыльнокаторжных, т.е. немного менее половины, тогда как число их составляет около 7й части общего народонаселения губернии”.

Одной из самых незначительной категорий податного населения были дворовые. Дворовых людей содержали не только дворяне, но и некоторые купцы и мещане, которые брали в услужение представителей местных коренных народностей – “пленных конфедератов”. Так, 1782 г. в Красноярском уезде насчитывалось 2 находящихся в дворовых людях у штаб и обер-офицеров “калмыков новокрещеных”, а в1801 г. 12 енисейских купцов и 13 мещан владели 48 душами м. п. и 44 душами ж. п. дворовых людей.

Среди неподатных слоев городского населения Приенисейского края наибольшим по численности были военные – в 1780-х гг. на их долю приходилось 13,5 % от числа жителей всех рассматриваемых городов (см. табл. 2). Армейские части из приенисейских городов были выведены в конце XVIII в., после чего в них остались гарнизоны, основной функцией которых было наблюдение за общественным порядком. Следствием этого стало сокращение к 1820-м гг. удельного веса военных в составе горожан края до 8,5 %. После образования Енисейской губернии особенно много военных насчитывалось в Красноярске, ставшем губернским центром (см. табл. 3).

Численность таких социальных слоев, как чиновничество и дворянство, особенно возросла во второй четверти XIX в. В Красноярске, как месте сосредоточения губернской администрации, проживало больше всего чиновников (17,6 % от числа всех жителей города), в то время как, например, в Енисейске на их долю приходилось только 2,0 %. Однако к 1850-м гг. произошло сокращение удельного веса чиновничества и дворянства в составе горожан губернии: теперь на долю чиновников приходилось только 5,4 % от всех горожан края и 7,9 % от жителей Красноярска (см. табл. 3, 4).

С течением времени времени происходило и уменьшение удельного веса духовенства в составе городского населения края. В конце XVIII – первой четверти XIX в. наибольшее число людей духовного звания насчитывалось в Енисейске (3,3 % от всех горожан), поскольку здесь располагались два крупных монастыря. Однако к середине века духовенство стало численно и по удельному весу преобладать в Красноярске – главном городе губернии, в котором находились не только светские, но и церковные власти.

Таким образом, в последней четверти XVIII – первой половине XIX в. пять из шести рассматриваемых приенисейских городов росли как численно, так и по своему экономическому значению. Только Туруханск быстро деградировал, в результате чего при образовании Енисейской губернии он был переведен в заштатные города. В течение практически всего рассматриваемого периода самым густонаселенным и развитым из всех приенисейских городов оставался Енисейск. По многим показателям он обгонял Красноярск, не говоря уже о других населенных пунктах края. Впрочем, постепенно Енисейск все более и более уступал свое лидерство Красноярску, ставшему в 1822 г. главным городом Енисейской губернии.

На протяжении всего рассматриваемого периода во всех приенисейских городах происходил рост как численности, так и удельного веса торгово-ремесленных слоев населения. Формирование городского населения края шло в основном за счет мещанства. Во второй четверти XIX в. заметную роль в этом процессе стали играть также и ссыльнопоселенцы. В большинстве приенисейских городов протекали сходные процессы. Несколько выделялся только Красноярск, в котором во второй четверти XIX в., ставшей во многом переломным периодом в социально-демографическом развитии всех приенисейских городов, происходил не рост, а сокращение торгово-ремесленных слоев населения за счет роста других категорий горожан.

Последняя четверть XVIII в. – первая половина XIX в. были особым периодом в существовании и функционировании всего российского предпринимательства. Реформы 1770–1780-х гг. на долгое время определили направление правительственной политики по отношению к различным слоям общества, одним из которых было купечество. Установленные тогда правила для вхождения в состав купечества впоследствии претерпевали ряд изменений, но коренным образом ситуация изменилась лишь в начале 1860-х гг. с принятием другого важного законодательного акта, вводившего новые условия функционирования института гильдейского купечества. Под влиянием как законодательных постановлений, так и других факторов развитие российского купечества в последней четверти XVIII – первой половине XIX в. претерпевало ряд изменений. Одним из них было неоднократное колебание численности гильдейцев. Рассмотрим, как и почему изменялось количество объявляемых капиталов в приенисейских городах.

Как видно из предыдущего раздела, доля купечества в составе городского населения Приенисейского края на протяжении всего рассматриваемого периода оставалась весьма незначительной, колеблясь от 1 до 8 %: в начале 1780-х гг. в четырех населенных пунктах Приенисейского края, имевших статус городов (Красноярске, Енисейске, Ачинске и Туруханске) проживало около 4291 чел. м. п., из которых около 339, т.е. лишь ок. 7,9 % принадлежали к купеческому сословию, в конце XVIII в. эти цифры выглядели примерно следующим образом: из 9309 горожан об. п. ок. 550, т.е. лишь 5,9 % были купцами. После объединения всех приенисейских городов в единое административное целое доля купцов в составе местного населения еще более понизилась. Так, в первые годы существования Енисейской губернии среди всех горожан купцы занимали только около 1,4 % и лишь около 0,1 % – среди всего населения края. К началу 1860-х гг. население губернии выросло примерно в два раза (со 158 748 чел в 1823 г. до 318 963 чел. в 1861 г.), а число жителей в приенисейских городах – в 1,6 раза (с 12 446 д. об. п. в 1825 г. до 20 387 д. об. п. в 1858 г.). За это же время численность местного купечества увеличилась в 9,9 раза (со 176 д. об. п. в 1823 г. до 1739 д. об. п. в 1862 г.). Получается, что за 38 лет существования Енисейской губернии доля купцов в составе горожан и всех жителей края возросла до 8,5 и 0,5 % соответственно. Впрочем, несмотря на незначительность этих показателей, купцы занимали видное место в местном обществе, составляя его верхние слои.

В процессе изменения численности приенисейского купечества в последней четверти XVIII – первой половине XIX в. можно выделить три основных периода:1) 1775 – вторая половина 1800-х гг., 2) вторая половина 1800-х гг. – конец 1830-х гг., 3) 1840-е – 1850-е гг. Эти периоды были связаны как с социально-экономической политикой государства, так и с ходом хозяйственной жизни региона.

Хронологические рамки первого выделенного нами этапа в динамике численности приенисейского купечества определялись, прежде всего, гильдейской реформой 1775 г., почти на сто лет заложившей основы социально-правового функционирования всего российского купечества в целом.

Существовавшие до последней четверти XVIII в. законодательные акты о разделении городского населения России на гильдии (регламент Главного магистрата от 16 января 1721 г. и “Инструкция московскому купечеству” от 19 января 1742 г.) не оговаривали четко условия записи в каждую из них. Вступление в гильдии не ограничивалось имущественным цензом, поэтому в составе купечества находилось много лиц, далеких от торговой деятельности и даже неспособных выплачивать за себя подушную подать, а кормившихся наймом на различного рода работы. Представитель от главной над таможенными сборами канцелярии гр. Миних писал, что многие купцы “или за недостатком капитала, или не имея знания и доброго поведения, почти совсем не упражняются в торговле, а употребляют себя на самые низкие работы или утопают в пороках”.

По данным Комиссии о Коммерции, в начале 1760-х гг. в Красноярске насчитывалось 1767 купцов, в Енисейске – 3013, в Туруханске (Мангазее) – 219. По числу купцов Енисейск тогда стоял на первом месте среди всех сибирских городов, а из городов центральной России уступал только Москве, в купечестве которой состояло 6984 человек. Красноярск шел после Енисейска, Томска и Тобольска. Однако лишь незначительная часть из состоявших в купечестве лиц имела реальное отношение к торговле: в Красноярске таких “настоящих” купцов было 108 (6,1 % от числившихся в купечестве людей и 19,2 % от 563 купцов-мужчин трудоспособного возраста), а в Енисейске – 1358 (45,1 % от всех записанных в купечество и 64,6 % от 2103 трудоспособных мужчин).

Только манифест 17 марта 1775 г. и Жалованная грамота городам 1785 г. четко зафиксировали права и обязанности российских купцов-членов трех гильдий. Согласно манифесту от 17 марта 1775 г. и дополнявшему его указу от 25 мая 1775 г. все горожане были разделены на две части: купцов и мещан. К купцам были отнесены все городские жители, объявившие более 500 руб. капитала. Купечество разбивалось на три гильдии, для вхождения в которые необходимо было объявить четко оговаривавшуюся денежную сумму. Изначально эти цензы были такими: для вхождения в третью гильдию необходимо было объявить капитал в размере 500 руб., во вторую – 1 тыс. руб., в первую – 10 тыс. руб. Подушная подать для купечества заменялась на 1 % налог с объявленного капитала, в то время как остальные горожане – мещане – продолжали выплачивать подушную подать в количестве 1 руб. 20 коп. с человека. Кроме того, в 1776 г. члены всех гильдий получили важную гражданскую льготу: свободу от рекрутской повинности, замененной денежным взносом в 360 руб. за каждого рекрута (в 1783 г. размер взноса увеличился до 500 руб.).

Дальнейшее определение и уточнение прав гильдейского купечества было связано с введением Городового положения 1785 г., согласно которому купцы стали составлять второй разряд городских обывателей. Необходимый для записи в купеческие гильдии имущественный ценз был значительно повышен: для вхождения в состав первой гильдии необходимо было объявить от 10 тыс. до 50 тыс. руб., членами второй гильдии могли стать обладатели капитала размером от 5 тыс. до 10 тыс. руб., и, наконец, третьей – от 1 тыс. до 5 тыс. руб. Впрочем, объявление капитала было делом совести каждого конкретного человека и никакие доносы на утайку имущества и пр. не принимались. Желавший записаться в купечество человек должен был лишь уплатить в казну соответствовавший гильдии особый налог (1 % с капитала).

Помимо упразднения замененной сбором с капитала подушной подати, купечеству предоставлялись и другие льготы: освобождение от рекрутской повинности, а членам первой и второй гильдий – от телесных наказаний. Кроме того, первогильдейцам разрешалось “ездить по городу в карете парою”, а члены второй гильдии могли прокатиться в коляске, запряженной двумя лошадьми.

Сферы и объем купеческого предпринимательства также строго оговаривались: члены первой гильдии могли вести заграничную торговлю, владеть морскими судами (второгильдейцы – только речными). Членство в первой и второй гильдиях давало право на ведение внутренней оптовой и розничной торговли, позволяло иметь фабрики и заводы и гарантировало свободу от телесных наказаний. Третьегильдейцы могли осуществлять мелочную торговлю по своему городу и уезду, содержать трактиры и постоялые дворы, а также заниматься ремеслом.

В результате реформ 1775 и 1785 гг. купечеству обеспечивалось положение наиболее сильной в экономическом отношении части торгово-промышленного населения, а также и самого привилегированного после духовенства и дворянства слоя общества. Ю.Р. Клокман считает, что закон 1775 г. был направлен на укрепление прав верхушки купечества, а последующая городская реформа 1785 г. имела целью максимально ограничить доступ в высшие разряды купечества его малосостоятельным членам. Благодаря происшедшим изменениям в законодательстве, из рядов купечества выбыли малосостоятельные, не имеющие отношения к торговле горожане, что вызвало уменьшение численности купеческих рядов.

Действительно, в результате реформы 1775 г. произошло сокращение численности состоявших в купечестве людей. По сведениям Сената, на 23 мая 1775 г. из имевшихся ранее 221 573 купцов Российской Империи после реформы в купечество записалось только 27 тыс. человек, что составило 12,2% от прежней численности. Из этих 27 тыс. купцов 67 д.м.п. проживало в Красноярске, около 120 д.м.п. – в Енисейске и около 10–20 д.м.п. – в Туруханске. В Ачинске, Минусинске и Канске в то время не было ни одного владельца капитала.

Наиболее подробные сведения о численности и составе купечества в последней четверти XVIII в. относятся к Красноярску, для которого известна не только численность владельцев капиталов, записанных в разные годы с той или иной гильдии, но также и состав их семей. Такой информации нет, к сожалению, ни по Енисейску, ни по Туруханску, ни по Ачинску. Известно лишь, сколько душ мужского пола числилось в купечестве этих городов в некоторые годы конца XVIII в.

В целом в развитии приенисейского купечества последнюю четверть XVIII в. можно охарактеризовать как период некоторого застоя, когда численность местных гильдейцев, незначительно колеблясь в отдельные годы, практически оставалась неизменной (табл. 1).

На протяжении всей последней четверти XVIII в. самым многочисленным и влиятельным было купечество Енисейска, в котором проживало в 1776 г. около 43 владельцев капиталов, а в 1782 г. в рядах местного купечества числилось 187 д.м.п., в 1797 г. – уже197 д.м.п. и в 1802 г. – 173 д.м.п. Причем, среди владельцев капиталов были члены не только третьей, но и двух первых гильдий.

Среди наиболее известных енисейских купцов в это время были: И.И. Дементьев, служивший несколько лет подряд бургомистром в городском магистрате, С.А. Самойлов, которого горожане выбрали представителем в Уложенную Коммиссию (по словам А.И. Кытманова, выбор пал на Самойлова из-за неприязни к нему енисейцев, воспринявших приказ правительства послать своего представителя в С-Петурбург как наказание) и др.

Гораздо малочисленнее было купечество Красноярска. После гильдейской реформы 1775 г., очистившей купечество от малоимущих и не связанных с торговлей людей, численность красноярского купечества резко сократилась: в 1775 г. объявить необходимый для вступления во вторую и третью гильдии капитал смогли только 27 семей. Число местных гильдейцев, объявлявших капиталы в два последних десятилетия XVIII в., держалось между 20–30-ю. Только в начале 1780-х гг. наблюдалось некоторое сокращение числа купцов, когда никто из них не вошел даже во вторую гильдию (см. табл.1).

Более заметно изменялся качественный состав красноярского купечества: если в 1775 г. только один купец (П.Л. Пороховщиков) состоял во второй гильдии, то к началу XIX в. во второй гильдии числились уже 5 глав семейств (П.Е. Пороховщиков, А. Терской, К. Чебаков, С. Худоногов, И. Коростелев), которые составляли 17,9 % от числа всех владельцев капиталов.

Самыми крупными красноярскими купцами в последней четверти XVIII в. были братья Петр и Егор Пороховщиковы – единственные члены второй гильдии. Они унаследовали значительный капитал от своего отца, ссыльного московского посадского Леонтия Сидоровича Пороховщикова, который в 1747 г. записался в красноярский городской цех, а в 1762 г. – в посад. Разбогатев на торговле пушниной и кожами, Леонтий Сидорович стал единственным человеком, вошедшим в 1775 г. во вторую гильдию Красноярска с капиталом 1050 руб. Однако в этом же году он умер, оставив свое дело двум сыновьям. Братья Пороховщиковы вели крупную торговлю китайскими, немецкими и российскими товарами, брали подряды на доставку провианта на винокуренные заводы, имели мыловарню, занимались скупкой хлеба и отправкой его в низовья Енисея, Чулыма и Оби. Приумножив таким образом отцовский капитал, в 1786 г. Петр объявил за собой уже 5100 руб.

Третьим приенисейским городом, в котором на протяжении всей последней четверти XVIII в. проживали купцы, был Туруханск. В 1782 г. в нем насчитывалось 14, в 1797 г. – 24, а в 1802 г. – 26 купцов м.п., т.е. видна тенденция довольно значительного, почти в два раза, численного роста местного купечества. Однако практически все местные гильдейцы находились в зависимости от богатых енисейских купцов.

В Ачинском уезде в 1782 г. насчитывалось 7 гильдейцев, но в самом Ачинске первый купец появился лишь в 1782 г. Им стал Иван Ерлыков, ранее числившийся в третьей гильдии Красноярска, куда поступил в 1775 г. из числа местных посадских. На протяжении последующих лет количество ачинских купцов оставалось очень незначительным: в 1785 г. – 2, в 1797 г. – 3, в 1801 г. – снова 2 владельца капиталов (см. табл. 1).

Второй этап в динамике численности приенисейского купечества приходился на начало XIX в. – 1830-е гг. Первые десятилетия XIX в. были неблагоприятным периодом для хозяйственной жизни не только сибирских, но и европейских городов России. По мнению Б.Н. Миронова, в это время происходил регресс русских городов, характеризовавшийся уменьшением численности купечества, ослаблением промышленности и торговли, бедностью городских сословий.

Эту точку зрения подтверждает и ситуация в приенисейских городах. Первая четверть XIX в. была отмечена упадком приенисейского гильдейского купечества. В это время сократилось количество объявляемых капиталов во всех рассматриваемых городах (см. табл. 1). Впрочем, сокращение численности купечества происходило в это время и в других городах, и не только в Сибири, но и в Центральной России.

Такое положение объяснялось, прежде всего, резким повышением в 1807 г. необходимой для вступления во все гильдии суммы: в 1775 г. для записи в третью гильдию необходимо было объявить капитал в 500 руб., во вторую – в 1 тыс. руб., в первую – в 10 тыс. руб.; в 1785 г. размеры капитала были увеличены до 1, 5 и 10 тыс. руб., в 1794 г. – до 2, 8 и 16 тыс. руб., а в 1807 г. – до 8, 20 и 50 тыс. руб. Кроме того, в течение первых двух десятилетий XIX в. несколько раз поднималась плата в казну с объявляемого капитала: если в 1775 г. купец обязан был заплатить 1 % гильдейского сбора с капитала, то в 1797 г. – уже 1,25, в 1810 г. – 1,75, в 1812 г. – 4,75, а в 1821 г. – 5,225 %. Получается, что в 1775 г. третьегильдейцы вносили в казну 5, второгильдейцы – 10, а первогильдейцы – 100 руб. В 1807 г. эти ставки возросли соответственно до 100, 250 и 625 руб., а в 1821 г. они уже составляли 438, 1345 и 3212,5 руб.

Кроме того, было и еще одно очень важное обстоятельство, способствовавшее оттоку людей из рядов купечества: это разрешение в 1812 г. крестьянской торговли. В этом году крестьянам в законодательном порядке было предоставлено право на участие в торговле, сравнимой по характеру и масштабам с купеческой. Для этого вовсе необязательно было записываться в гильдии – крестьянская торговля производилась на основе специально получаемых свидетельств “торгующих крестьян”.

На приенисейских городах процесс сокращения численности купечества отразился следующим образом: в Красноярске за двадцать лет (с 1801 по 1823 гг.) число владельцев капиталов уменьшилось в 2,2 раза и в 1,2 раза за десять леть (с 1811 по 1823 гг.). В Енисейске в течение второго десятилетия XIX в. количество объявляемых капиталов сократилось в 1,5 раза (с 1811 по 1823 гг.). Число владельцев капиталов в Ачинске, несмотря на некоторые колебания, к началу 1820-х гг. осталось таким же, как и в начале века. Зато в Туруханске численность гильдейцев постоянно сокращалась и к 1816 г. в рядах местного купечества числился лишь один человек, а к образованию Енисейской губернии в городе и вовсе не осталось ни одного купца (см. табл. 1).

В 1820–1830-е гг. происходило медленное увеличение числа купцов, иногда чередовавшееся с упадком. Сокращением численности купеческих семей были отмечены первые годы существования Енисейской губернии. В 1820 г. из шести городов, вошедших в нее через два года, только в двух были купцы: 23 человека объявили капиталы и вступили в купечество Енисейска (1 – в первую, 1 – во вторую и 21 – в третью гильдии) и 19 – в купечество Красноярска (все вошли в третью гильдию). В 1822 г. в Енисейске насчитывалось уже 28 владельцев капиталов (1 – по первой, 2 – по второй и 25 – по третьей гильдиям). Однако в последующие годы произошло сокращение численности местного купечества: в 1823 г. в Енисейске уже один человек объявил капитал по первой гильдии и только 19 – по третьей. В Красноярске осталось лишь 13 третьегильдейцев (см. табл. 1). В 1824 г. ситуация еще больше усугубилась: в енисейское купечество вошли 17 купцов-хозяев (1 – в первую и 16 – во вторую гильдии), а в красноярское – лишь 9 (все – в третью гильдию).

В середине 1820-х гг. начался постепенный численный рост приенисейского купечества, что было связано с проведением в 1824 г. гильдейской реформы. Как показал В.Н. Разгон, в эти годы кратковременное увеличение количества объявляемых по третьей гильдии капиталов произошло практически во всех уездных городах Сибири, в наименьшей степени затронув губернские центры, в которых были установлены более высокие, по сравнению с уездами, ставки налогообложения предпринимателей. Очень быстро, однако, рост сибирского купечества во многих местах сменился сокращением его численности. Действительно, если в Красноярске количество купеческих капиталов в 1827 г. возросло до 15, то впоследствии оно стало вновь уменьшаться и к 1832 г. их осталось всего 11. Впрочем, в ближайшие годы после такого спада численность красноярского купечества перестала сокращаться: в его рядах в 1833 – 1834 гг. насчитывалось 13 , а в 1835 г. – 20 семей. Среди остальных городов губернии в 1820-х гг. только в Ачинске несколько человек вступили в третью гильдию, причем число ачинских купеческих семей постепенно возрастало (с двух в 1823 г. до девяти в 1835 г.).

В середине 1830-х гг. уже не только в крупнейшем экономическом центре губернии Енисейске, но и в остальных городах появились члены первых двух купеческих гильдий, а общее число объявляемых капиталов стало постепенно увеличиваться (см. табл. 1). Теперь не в одном Ачинске, но и в двух других “малых” городах губернии (Канске и Минусинске) нашлись желающие вступить в купечество: в 1835 г. в Канске насчитывалось 3, а в Минусинске – 6 купеческих семей (см. табл. 1). Только в заштатном Туруханске не произошло никаких изменений: в течение всей второй четверти XIX в. там вовсе не было ни одного купца, хотя еще в 1810 г. 26 человек объявили капиталы и вошли в состав местного купечества.

В развитии красноярского купечества после резкого численного скачка в 1835–1836 гг. вновь начался застой. На протяжении всей второй половины 1830-х гг. в городе стабильно числилось 19–20 купцов-хозяев (без иногородних предпринимателей), из которых один состоял в первой гильдии (И.К. Кузнецов) и двое – во второй (М.И. Коростелев и А.Е. Яковлев). Первым красноярским первогильдейцем стал Иван Кириллович Кузнецов, тобольский уроженец, мальчиком отданный в услужение местному откупщику. Разбогател И.К. Кузнецов благодаря хлебным подрядам, торговле в Кяхте чаем и пушниной. В начале 1830-х гг. он с успехом занялся поисками золота и в 1835 г. самым первым из красноярских купцов вошел в первую гильдию, объявив 50 тыс. руб. капитала.

С началом золотой лихорадки был связан следующий этап в динамике численности приенисейского купечества. В это время (1840-е гг.) рост купечества, хотя и в разном темпе, происходил во всех рассматриваемых городах. За десять лет (с 1835 г. по 1845 г.) наиболее увеличилось канское купечество (в 4,7 раза), а меньше всего – енисейское (всего в 1,1 раза), причем в единственном из всех городов, в Енисейске, произошло даже сокращение числа членов одной из гильдий – вместо 27 третьегильдейцев, состоявших в местном купечестве в 1835 г., к 1845 г. осталось только 25. Но и в годы золотой лихорадки развитие местного купечества не было равномерным. Некоторый спад пришелся на первую половину 1850-х гг. Особенно хорошо это видно на примере Красноярска, в котором количество купеческих семей сократилось с 47 в 1845 г. до 42 в 1858 г. Однако в конце 1850-х – начале 1860-х гг. произошел новый всплеск численности купечества как в Красноярске, так и в других рассматриваемых городах (см. табл. 1).

В отличие от 1820–х гг., в годы золотой лихорадки рост приенисейского купечества происходил не только за счет расширения третьей гильдии, но и за счет увеличения числа членов высших купеческих слоев. Если говорить о соотношении представителей разных категорий купечества, то в 1840–850-е гг. в общем составе приенисейских купцов наиболее возросла относительная доля членов первой и третьей гильдий, процент второгильдейцев остался практически без изменений (в 1845 г. в купечестве всех рассматриваемых городов члены первой гильдии составляли 7,1%, второй – 15,9 %, третьей – 77,0 %; в 1862 г. на них соответственно приходилось по 2,9, 15,8 и 81,3 %).

Развитию в эти годы купечества каждого конкретного города была, конечно, присуща своя специфика. Доля третьегильдейцев с 1845 г. по 1862 г. чуть-чуть возросла в Красноярске (с 80,9 до 81,8 %), в Ачинске (с 81,8 до 82,6 %) и в Минусинске (с 80,0 до 86,6 %). В Енисейске она, напротив, значительно сократилась (с 80,7 до 71,6 %), а в Канске резко подскочила вверх (с 50,0 до 86,6 %). Рост относительного числа второгильдейцев выглядел следующим образом: оно увеличилось в Красноярске (с 10,6 до 16,4 %), Енисейске (с 16,1 до 20,3 %) и в Ачинске (с 18,2 до 39,1 %), а сократилось в Минусинске (с 20,0 до 13,4 %) и в Канске (с 28,6 до 11,7 %). Очень резкие изменения произошли в численности первогильдейцев, относительная доля которых упала в Красноярске (с 8,5 до 1,8 %) и в Канске (с 21,4 до 1,7 %) и, наоборот, возросла в Енисейске (с 3,2 до 8,1 %). В Минусинске и Ачинске в 1862 г. не было ни одного члена первой гильдии.

Необходимо учитывать, что рост в эти годы числа объявляемых капиталов в малых городах губернии был вызван не только начавшейся золотодобычей, помимо которой были и другие причины увеличения местного купечества. Главной из них было уклонение купечества от занятия выборных должностей. Так, в 1850-х гг. постоянно проживавший в Красноярске первогильдеец И.К. Кузнецов, а также некоторые другие купцы приписывались к Минусинскому уезду только для того, чтобы избежать выбора в должности в больших города, поскольку исправление этих должностей было “сопряжено с большими денежными издержками, потерею времени и со многими неприятностями”. В 1854 г. в Минусинске насчитывалось: 1 владелец капитала по первой гильдии, 3 – по второй и 14 – по третьей, но из них проживали в городе только 2 купца третьей гильдии. В Канске в том же году состояло 10 купцов-хозяев во второй и 20 – в третьей гильдиях, но из них проживали в Канске только 6 третьегильдейцев.

Кроме роста численности местного купечества, золото повлекло за собой приток в Енисейскую губернию большого числа иногородних предпринимателей, привлеченных возможностью выгодно вложить деньги в разработку золотых приисков или в обеспечение огромного количества приисковых рабочих (табл. 2).

В конце XVIII в. во всех приенисесйких городах был лишь один иногородний купец – красноярец, торговавший в 1794 г. в Ачинске. В 1820-е гг. только два человека записались в приенисейское купечество как “иногородние гости”: один из них в 1822 г. вошел в третью гильдию Ачинска, а другой в 1827 г. занимался коммерцией в Красноярске. В 1833 г. в красноярское купечество вошли уже четверо иногородних купцов, трое из которых числились в этом же состоянии и в 1839 г., правда в состав третьей гильдии вошли на этот раз лишь двое из них (барнаульская купчиха А.Е. Щеголева и канский второгильдеец А.С. Толкачев), а один (вязниковский купец С.Ф. Белов) записался во вторую гильдию. Кроме С.Ф. Белова во второй гильдии Красноярска в 1839 г. числился и томский купец Е.Д. Бобков, ранее торговавший в Красноярске как иногородний крестьянин.

В середине 1840-х гг. иногородние купцы были уже во всех без исключения приенисейских городах, составляя 24,8 % от числа всех владельцев капиталов. Однако к 1862 г. происходит сокращение как абсолютной, так и относительной численности иногородних предпринимателей в рядах приенисейского купечества. Теперь на них приходилось лишь 9,3 % от общего числа купцов (см. табл. 2). Интересно, что в списках купцов за 1850 г. и 1858 г. данные об иногородних предпринимателях отсутствуют. Однако вряд ли можно считать, что в эти годы никто из них не входил в приенисейское купечество.

Больше всего иногородних купцов на протяжении рассматриваемого периода вступало в гильдии главного города губернии – Красноярска. Возможно, это в какой-то мере объяснялось стремлением иногородних предпринимателей быть поближе к губернским властям, что могло приносить им некоторые выгоды: более быстрое оформление каких-либо контрактов и др. В основном постоянное место жительства приезжих купцов было в различных городах Западной Сибири (Томске, Барнауле, Колывани и др.). Встречались также и гильдейцы из Восточной Сибири (из Кяхты, Иркутска, городов самой Енисейской губернии), с Урала и из европейской части России (из Перми, Казани, Саратова, Вязников, Шуи и др.).

Среди иногородних купцов, в 1830–1850-е гг. занимавшихся хозяйственной деятельностью в Енисейской губернии, особый интерес представляет группа купцов-уроженцев Владимирской губернии (в основном это бывшие крестьяне из деревень Вязников и Горохово). Владимирская губерния была крупнейшим центром разносной, или офенской, торговли, расцвет которой пришелся на 1820-е гг. Большая часть офеней торговала от хозяев-капиталистов, вышедших в купцы из крестьян. Предприимчивые владимирские крестьяне распространяли свою торговлю за пределы родной губернии, занимаясь коммерцией во многих сибирских городах еще с конца XVIII в. На протяжении всего XIX в. большинство торговцев мануфактурными товарами в Сибири были именно вязниковцами.

В.И. Вагин приводит слова очевидца, описывавшего деятельность выходцев из Владимирской губернии в Сибири: “... да вдруг забрел к нам какой-то вязниковец. Привез под собой товару тысячи на четыре, на пять, нанял какую-то лачугу, и принялся торговать: что у нас стоило 2 р., 2 р. 50 коп., – то он отдавал за 70 коп. Разумеется, у него в две недели все расхватили, а он поехал за новым товаром. За одним явился другой, третий, а там несколько предприимчивых людей завели... и постоянную торговлю... таким образом и разрушилась монополия”.

К началу 1830-х гг. относились слова первого енисейского губернатора А.П Степанова о том, что без вязниковцев и гороховцев “не было бы никакой возможности иметь самые необходимые вещи”. В это время (1833 г.) три вязниковских купца составляли около 21,4 % от всех владельцев капиталов, входивших в красноярское купечество. Кроме того, в городе вел торговлю и один вязниковский крестьянин. Впоследствии все эти люди вошли в состав купечества разных приенисейских городов, причем все – в первую гильдию.

На протяжении всей второй четверти XIX в. в купечество Красноярска постоянно записывались представители вязниковского рода Щеголевых (то С.Г. Щеголев, то А.Е. Щеголева). Позднее Сидор Григорьевич окончательно вошел в состав красноярских гильдейцев, став в 1852 г. потомственным почетным гражданином города и приобретя широкую известность благодаря, в частности, и своим огромным денежным пожертвованиям в пользу Православной церкви и бедных красноярцев.

Вязниковцы “оседали” не только в Енисейской губернии. Например, в в 1799 г. в кургане 25 торговцам из Вязников были сданы на год в аренду 12 лавок. А в 1850-х гг. иногородние купцы (главным образом, вязниковцы) составляли 30-40% от общего числа торгующих в Барнаульском округе.

Часто сибирские городские власти, особенно там, где было сильное, имевшее значительный экономический и социальный вес, купечество, довольно активно отстаивали интересы местных торговцев перед “десантом” приезжих купцов. В некоторых городах запрещалось производить оптовые закупки, пока их не сделают местные купцы; в других – иногородним разрешалось торговать только на второй или третий день городской ярмарки. Однако для приенисейских городов подобная политика не была нормой. Иногородние купцы не чувствовали себя ущемленными в правах, напротив, зачастую они входили в местную купеческую элиту, имея самые шикарные дома и доходные предприятия. Например, в 1807 г. единственный среди красноярских гильдейцев, иногородний купец А.И. Попов проживал в большом каменном доме, а в 1840-х гг. иностранец Ж.П. Алибер владел богатейшим графитовым рудником под Боготолом. Возможно, столь хорошее самочувствие иногородних предпринимателей объяснялось слабостью и высокой вертикальной мобильностью коренного приенисейского купечества.

В целом же с момента образования Енисейской губернии до начала
1860-х гг., т.е. за 40 лет (с 1823 по 1862 г.) число владельцев капиталов (как местных, так и иногородних) во всех приенисейских городах возросло с 35 до 301, т. е. примерно в 8,6 раза. Число только местных купцов-хозяев за этот же период увеличилось с 35 до 274 (в 7,8 раза).

Однако по сравнению с последней четвертью XVIII в. численный рост приенисейского купечества выглядел несколько скромнее: за 90 лет (с 1775 по 1862 г.) число местных владельцев капиталов увеличилось в 3,2 раза (с примерно 85 до 274).

Необходимо отметить, что количество капиталов не всегда совпадало с числом купеческих семей, так как встречались некоторые случаи записи в купечество без объявления капитала. Например, в 1862 г. без объявления капитала во второй гильдии Красноярска состояла вдова Надежда Иноземцева, а в третьей гильдии – осиротевшая купеческая дочь Матрена Макарова. В этом же году купеческая вдова Авдотья Машарова числилась без объявления капитала во второй гильдии Канска, а в Минусинске две семьи записались в купечество в самом начале года и на момент составления ведомости еще не объявили капитала. Впрочем, эти случаи не вносят больших корректив в общую ситуацию: число семей, состоявших в купечестве приенисейских городов, за 40 лет возросло примерно в 7,9 раза, а за 90 лет – в 3,3 раза.

Вышеприведенные примеры указывают на наличие в рядах приенисейского купечества людей, без объявления капитала пользовавшихся, очевидно, правами, присущими купеческому сословию. Однако среди местных гильдейцев была и другая категория людей, на которых, несмотря на уплату необходимых налогов с капитала, не распространялись “личные преимущества” купцов. Сюда относились мещане, записывавшиеся в состав купечества “без личных преимуществ”. В приенисейских городах таких людей было не так уж много, но в некоторые годы они составляли значительную часть среди местного купечества. Все они, в основном, входили в третью гильдию Красноярска (в 1833 г. – 2, в 1834 г. – 3, в 1836 г. – 8, в 1862 г. – 3 человека) и лишь двое – в третью гильдию Ачинска (в 1831 г. – 1, в 1837 г. – 1 человек). Во всех наших подсчетах представители всех этих групп учитывались наравне с полноправными купцами.

Самым гармонично развивающимся на протяжении всего рассматриваемого периода было купечество Енисейска, почти всегда (за исключением 1840-х гг.) остававшееся самым многочисленным и состоятельным. Причем к 1860-м гг. лишь в Енисейске возобладала тенденция увеличения как численности, так и удельного веса высших слоев купечества, происходившего не только за счет роста первой, но также и второй гильдий. Именно здесь к 1862 г. сложилось наиболее благоприятное (по сравнению с другими городами губернии) для экономического развития соотношение разных слоев купцов: на одну купеческую семью, состоявшую в первой гильдии, приходилось примерно 3 семьи из второй и 9 из третьей гильдий.

В целом неравномерная динамика численности приенисейского купечества на протяжении 1770–1850-х гг. отражала общие для всей страны тенденции. В рядах всего сибирского купечества в этот период протекали сходные процессы. Например, в рядах томских предпринимателей в 1820-х гг. тоже происходил упадок, а начало золотодобычи дало толчок к их численному росту, пик которого приходился на 1840-е и 1860-е годы. Впрочем, эволюция не только сибирского, но и в целом российского купечества в первой половине XIX в. проходила по сходному пути. В разных городах России численность купеческих семей падала вплоть до 1825 г., после чего наблюдались застой и незначительные колебания числа купцов, и только с начала 1840-х гг. начался более или менее равномерный рост купечества.

Таким образом, в течение последней четверти XVIII – первой половины XIX в. развитие приенисейского купечества, испытывая влияние тех же факторов, что и купечество других сибирских городов, проходило по общему для всего региона пути. В целом за девяносто лет купечество приенисейских городов заметно возросло, хотя этот рост в разные периоды и не был равномерным.

После резкого сокращения численности купеческих рядов, вызванного реформой 1775 г, в развитии приенисейского купечества наступил некоторый застой, когда количество объявляемых капиталов оставалось практически неизменным. Во второй половине 1800-х гг. началось сокращение количества объявляемых капиталов, что было обусловлено социально-экономической политикой правительства, повысившего гильдейские сборы и разрешившего крестьянскую торговлю. Более или менее ровно число купеческих семей стало увеличиваться, начиная с 1840-х гг., что было связано с началом золотодобычи в сибирской тайге. Однако и в годы золотой лихорадки численность купеческих семей в отдельных приенисейских городах в разные сильно колебалась. Рост местного купечества происходил за счет увеличения в его составе удельного веса членов первой и третьей гильдий, доля второгильдейцев оставалась практически неизменной.

Развитию каждого конкретного города были присущи свои особенности. На протяжении всего рассматриваемого периода наиболее стабильным и гармонично развивающимся оставалось купечество крупнейшего города края – Енисейска. Именно здесь к 1860-м годам сложилось самое благоприятное для успешного экономического развития соотношение разных слоев купечества. Положение сравнительно многочисленного купечества Красноярска было, напротив, довольно неустойчивым.

Во времена золотодобычи резкий рывок сделало купечество самого маленького города Енисейской губернии – Канска. В составе канского купечества в
1840–1850-е гг. была очень значительная доля представителей высших гильдий. Впечатляет также и быстрый рост минусинского купечества, ко количеству объявленных по третьей гильдии капиталов стоявшего в 1862 г. на первом месте среди остальных приенисейских городов. Медленнее всего возрастало купечество Ачинска, к середине XIX в. сильно отставшее по численности и состоятельности от предпринимателей других городов Енисейской губернии.

Вызванное гильдейской реформой 1775 г. численное сокращение купеческих рядов сопровождалось крайней неустойчивостью социального положения оставшихся в гильдиях людей. Как в центральной России, так и в Сибири лишь очень небольшому числу купеческих семей удавалось сохранить свой социальный статус несколько десятилетий кряду.

Насколько неустойчивым было материальное положение купечества приенисейских городов, видно из анализа шести списков местных купцов (за 1775–1776, 1811–1812, 1827, 1838, 1850 и 1862 гг.). К сожалению, до вхождения в Енисейскую губернию наиболее полно материалы о численности и составе купечества сохранились лишь по Красноярску. Этим и объясняется столь большой временной разрыв между первыми тремя списками. Кроме того, в нашем распоряжении нет перечней купцов Туруханска за эти годы, поэтому в данном разделе будет рассматриваться преемственность купеческих капиталов лишь в пяти приенисейских городах: Красноярске, Енисейске, Ачинске, Канске и Минусинске.

За первые два указанных года – 1775 (1776) и 1811 (1812) гг. – имеющиеся в нашем распоряжении документы представляют собой именные списки купцов за 1775 и 1811 гг. (по Красноярску), подписи купцов под прошением в Главный Магистрат за 1776 г. и перечень гильдейцев, пожертвовавших деньги на нужды русской армии в Отечественной войне 1812 г. (по Енисейску). Очевидно, что последние два документа позволяют лишь с определенной долей приближения установить пофамильный состав купцов г. Енисейска. Кроме того, подписываясь под прошением, купцы не указывали свою принадлежность к какой-либо гильдии, так что за 1775 г. известно лишь 43 имени и фамилии людей, состоявших в енисейском купечестве, без разбора гильдий. Впрочем, это единственный пока выявленный список енисейских купцов за последнюю четверть XVIII в. Ранее он никогда не вводился в научный оборот. Что касается перечня енисейских купцов за 1812 г., то ,в виду большого социального значения, которое имел сбор средств в течение Отечественной войны, можно предполагать, что список гильдейцев, внесших денежные пожертвования на нужды русской армии в 1812 г., отличается достаточной полнотой. К тому же, в данном случае указывалась и принадлежность купцов к конкретной гильдии, что делает этот список еще более ценным. Именно из-за последнего обстоятельства было отдано предпочтение именно этому документу, а не списку енисейских купцов за 1811 г., приводимому А.И. Кытмановым.

Последние четыре списка – за 1827, 1838, 1850 и 1862 гг. – представляют собой пофамильные списки купцов городов, вошедших в состав Енисейской губернии. Эти документы охватывают пять приенисейских городов (в Туруханске к тому времени уже не осталось ни одного купца) и содержат информацию о гильдейской принадлежности купцов.

Всего в шести перечнях насчитывается 712 купеческих семей (без учета иногородних купцов): в Красноярске – 122, Енисейске – 172, Ачинске – 36, Минусинске – 88 и Канске – 87.

В течение 36 лет (с 1775 по 1811 гг.) в местном купечестве продержались девять семей: три в Красноярске (Пороховщиковы, Матвеевы, Коростелевы) и шесть в Енисейске (Трескины, Кувакины, Дементьевы, Поповы, Хорошевы, Калмаковы), что составляло 12,9 % от числа всех семей из списка за 1775 (1776) г.

До 1827 г. в купечестве продолжали состоять пять семей: одна в Красноярске (Коростелевы) и четыре в Енисейске (Дементьевы, Поповы. Хорошевы, Калмаковы), т.е. 7,1 % от числа семей из списка за 1775 (1776) г. Еще две семейства были записаны в купечество в 1775 и 1827 гг., в списках за 1812 г их не значилось (красноярцы Нашивошниковы и енисейцы Скорняковы).

До 1838 г. продержались в купечестве пять семей: одна в Красноярске (Коростелевы) и четыре в Енисейске (Хорошевы, Калмаковы, Дементьевы, Поповы), т.е. 7,1 % от числа всех семей, состоявших в купечестве в 1775 (1776) г.

До 1850 г. в местном купечестве остались четыре семьи: одна в Красноярске (Коростелевы) и три в Енисейске (Хорошевы, Калмаковы, Дементьевы), т.е. 5,7 % от 1775 (1776) г.

Наконец, во всех шести списках значилась, т.е. продержалась в купечестве в течение 90 лет, лишь одна семья (енисейских купцов Дементьевых), что составляло 1,4 % от числа всех семей из самого первого перечня владельцев капиталов за 1775 (1776) г.

Небезынтересно также указать, что в каждом из трех последних списков (за 1838, 1850 и 1862 гг.) упоминается 8, а в каждом из двух последних списков (за 1850 и 1862 гг.) – 38 купеческих семей. В четырех документах (за 1827, 1838, 1850 и 1862 гг.) фигурируют лишь 8 семей, составлявших 16,3 % от числа всех семей из списка за 1827 г. и 2,9 % – от числа всех семей из последнего списка (за 1862 г.). В число этих продержавшихся в течение 36 лет в местном купечестве восьми семей входили три из Красноярска (Кузнецовы, Власьевские, Ларионовы) и пять из Енисейска (Калмаковы, Скорняковы, Сапожниковы и два семейства Дементьевых).

В пяти списках (за 1812, 1827, 1838, 1850 и 1862 гг.) фигурируют 4 семьи. Только им удалось продержаться в купечестве в течение 50 лет подряд (с 1812 по 1862 г.). К их числу принадлежали одна красноярская купеческая семья (Ларионовы) и три енисейских (Калмаковы и две семьи Дементьевых). Правда. Возможно, что на этом пребывание в купечестве двух из енисейских семей (Калмаковых и Дементьевых) закончилось, поскольку в 1862 г. в списках гильдейцев указывались не наследники умерших купцов, а их вдовы (обе по третьей гильдии).

Таким образом, получается, что купеческий капитал функционировал в лучшем случае в течение двух поколений купцов а чаще всего – лишь в течение нескольких лет.

Каждые 12–15 лет купечество приенисейских городов в целом значительно обновлялось (табл. 1). Причем, несмотря на общую для всех городов тенденцию увеличения абсолютной численности “старых”, т.е. упоминавшихся в предыдущем списке, купеческих семей, их относительное количество как в “старом” (из предыдущего списка), так и в “новом” (из последующего списка) составах купцов сильно колебалось, возрастая до 1838 г., а затем, напротив, сокращаясь. Абсолютное число “старых” семей во всех приенисейских городах вместе взятых возросло с 9 в 1812 г. до 56 в 1862 г. (т.е. более чем в шесть раз), а их относительная доля в составе местного купечества понизилась с 20,5 до 19,9 % соответственно. Продержавшиеся среди местных предпринимателей с 1775 по 1812 гг. семьи составляли 12,9 % от числа всех семей, входивших в приенисейское купечество в 1775 (1776) г., в 1827 г. на “старые” приходилось уже 34,1 % от числа всех семей в 1812 г., в 1838 г. “старые” семьи составляли 89,1 % от числа всех семей, входивших в приенисейское купечество в 1827 г., а в 1850 г. “старые” семьи составляли уже лишь 54,5 % от числа всех семей в 1838 г. К 1862 г. доля “старых” семей от числа всех семейств, входивших в купечество в 1850 г., сократилась еще больше – до 36,8 %.

Однако ежегодное обновление состава приенисейского купечества не было столь значительным. Так, из 30 купеческих семей, числившихся в гильдиях по Красноярску в 1794 г., 27 (т.е. 90,0 %) записались в купечество и в следующем, 1795 г., а из 32 семей, состоявших в 1811 г. в купечестве Енисейска, 25 (78,1 %) остались в нем и в 1812 г.

Если сравнить все приенисейские города, то можно увидеть, что на протяжении всего рассматриваемого периода самым устойчивым оставалось купечество Енисейска, в котором во все годы был наибольший как абсолютный, так и удельный вес “старых” семей. Большему, чем в других городах, числу енисейских купцов удавалось сохранить свой социальный статус несколько десятилетий подряд, а продержавшаяся в рядах приенисейского купечества на протяжении почти девяноста лет семья Дементьевых была именно из Енисейска. Однако и в Енисейске во второй четверти XIX в. наблюдалось уменьшение удельного веса “старых” семей в составе местного купечества (см. табл. 1). Причем, этот процесс шел не за счет уменьшения численности “старых” семей (в1862 г. их было в 1,5 раза больше, чем в 1827 г.), а за счет увеличения притока в енисейское купечество все большего числа новых членов, выходивших из других социальных слоев.

Не во всех приенисейских городах процесс обновления состава купечества во второй четверти XIX в. выглядел столь однозначно: в Красноярске, например, после снижения относительного количества “старых” семей в 1850 г. до 25,6 % по сравнению с 36,8 % в 1838 г., в 1862 г. число “старых” семей увеличилось до 27,3 %. То же происходило и в Ачинске. В Канске также в 1862 г. наблюдалось увеличение доли “старых” семей по сравнению с 1850 г. (см. табл. 1).

Социальное положение семей, состоявших в приенисейском купечестве несколько десятилетий подряд, не было устойчивым. Так, единственная семья енисейских купцов Дементьевых, продержавшаяся в местном купечестве в течение всего рассматриваемого периода, успела побывать как в первой, так и в третьей гильдиях. Колебался также и статус восьми семей, постоянно состоявших в купечестве приенисейских городов во второй четверти XIX в.: из пяти семей Енисейска только одна повысила свой социальный статус, перейдя из второй гильдии в первую (Дементьевы). Две семьи (Скорняковы и Сапожниковы) на протяжении 1820–1850-х гг. входили в состав только третьей гильдии, а еще две (Калмаковы и вторая семья Дементьевых), войдя из третьей гильдии во вторую и в первую, к 1862 г. вновь очутились среди третьегильдейцев.

Часто даже наиболее состоятельные из местных купцов оказывались не в состоянии платить гильдейский сбор. Например, самые зажиточные из красноярских гильдейцев в конце XVIII – начале XIX в. братья Петр и Егор Пороховщиковы – не смогли сохранить свои позиции до 1820-х гг., со временем утратив не только членство во второй гильдии, но и вообще выбыв из состава местного купечества. В 1823 г. сын одного из братьев, П.Л. Пороховщикова, Евграф Петрович был объявлен несостоятельным должником. Всего его имущества не хватало даже на то, чтобы внести в городскую казну “по общественной раскладке” 38 руб. 45 коп.

Лишь менее половины всех поступавших в приенисейское купечество людей сохраняли свой социальный статус на протяжении нескольких лет подряд. Так, из 118 семей, состоявших в купечестве Красноярска, Енисейска, Ачинска и Минусинска в 1850 г., через восемь лет продолжали числиться в прежней гильдии только 48 (т.е. 40,7 % от числа семей в 1850 г.) и 8 (6,8 %) перешли в верхние слои предпринимателей (табл. 2). Наиболее “устойчивым” было самое малочисленное среди остальных городов купечество Ачинска, где около 72,7 % семей остались в прежнем состоянии. Напротив, в самом большом по численности купечестве Красноярска сохранить или улучшить исходное социальное положение удалось наименьшему количеству семей (лишь около 29,5 %). Среди этих полюсов находились гильдейцы Енисейска и Минусинска, в которых к 1858 г. продвинулись вперед или остались на позициях 1850 г. соответственно 60,0 и 47,8 % купеческих семей. Как видно из приведенных цифр, в самом крупном городе губернии было самое неустойчивое положение гильдейцев, и, напротив, в одном из самых маленьких городов купцы занимали наиболее прочные позиции. Возможно, здесь некоторую роль играла близость к губернским властям: чем дальше от них находился предприниматель, тем спокойнее мог он развивать свое дело.

Здесь, однако, необходимо учитывать, что передвижение купцов шло не только за счет смены ими своей социальной принадлежности, но и за счет перехода в состав купечества других городов. Среди предпринимателей всех рассматриваемых городов около 14,4 % изменили географическое место своей деятельности, сохранив при этом свою социальную позицию. Таким образом, получается, что в целом примерно 55,9 % всех семей, входивших в 1850 г. в ряды купечества четырех рассматриваемых городов, через восемь лет сохранили свой социальный статус, хотя часть из них сменила место приписки в гильдии. Максимальное число владельцев капиталов, перечислившихся в течение восьми лет в купечество других городов, приходилось на губернский центр, где такие купцы составляли около 29,5 % от числа всех гильдейцев этого города, минимальное – на Енисейск (5,0 %). Больше половины из всех сменивших место жительства купцов перечислялось в другие города Енисейской губернии (см табл. 2).

Нужно иметь также в виду, что приписка купцов к одному и тому же предпринимательскому слою как в 1850 г., так и в 1858 г. не всегда может свидетельствовать о стабильности местного купечества, поскольку среди них были и такие, которые в течение восьми лет успели несколько раз перейти из одного разряда населения в другой. Например, краснояский купец П.П. Шипилин в 1856 г. вошел из первой гильдии во вторую, а в 1858 г. вновь вернулся в первую гильдию. Другой красноярец, В.Н. Власьевский, за восемь лет успел побывать сначала в третьей, потом во второй и снова в третьей гильдиях. М.Ш. Бронштейн, в 1850 г. объявивший капитал по третьей гильдии Ачинска, через некоторое время выбыл в состав мещанства, а в 1857 г. вновь стал ачинским третьегильдейцем. Интересен случай красноярской семьи Сокольниковых, когда муж, записанный в 1850 г. владельцем капитала по третьей гильдии, к 1858 г. перешел в состав местного мещанства, однако вместо него тот же капитал объявила его жена, ставшая самостоятельной купчихой.

Примерно 24,6 % купеческих семей во всех рассматриваемых городах понизили свой социальный статус, перейдя из первой и второй в третью гильдию или вообще в мещанство. Причем, наиболее значительной была именно доля людей, выбывших “по необъявлению” капитала из состава купечества в местное мещанство (21,2 % от общего числа семей). В целом по количеству понизивших свой статус купцов лидировал Минусинск, где они составляли 34,8 % от числа семей, входивших в местное купечество в 1850 г. Затем шли Енисейск, Красноярск и Ачинск (см. табл. 3). Купечество последнего по этому показателю вновь оказалось самым стабильным.

Укрепили свои социальные позиции лишь около 6,8 % семей, вступив в верхние слои купечества. Кроме вступления в высшую гильдию у купцов была также и другая возможность продвинуться “вперед” по социальной лестнице, что обеспечивалось наличием институтов сначала (с 1785 г. по 1807 г.) именитого, а потом (с 1832 г.) почетного гражданства. Вхождение в любую из этих категорий давало ряд преимуществ, обеспечивая тем самым более высокий социальный статус.

Именитое гражданство было введено Жалованной грамотой городам в 1785 г. Именитые граждане образовывали первый разряд городских обывателей, включавшим владельцев более 50 тыс. руб. капитала. Звание именитого гражданина обеспечивало возможность заниматься торгово-промышленной деятельностью наравне с членами первой купеческой гильдии. Так же, как и купцы первых двух гильдий, именитые граждане не подлежали телесным наказаниям, а их внуки могли ходатайствовать о присвоении им дворянства, если их предки на протяжении двух поколений состояли в числе именитых граждан. Однако в 1807 г. купцы лишились права получать звание именитых граждан, которое было оставлено только для ученых и художников. Среди приенисейского купечества именитым гражданином был енисейский купец С.А. Самойлов, которому присвоили это звание как депутату от города в Уложенную Комиссию.

Следующая попытка образовать особый слой городских жителей связана с введением в апреле 1832 г. института Почетного гражданства. Звание почетного гражданина обеспечивало освобождение от подушного оклада, рекрутской повинности, телесных наказаний, а также право быть избираемым на высокие общественные должности, именоваться во всех документах почетным гражданином и записываться не в ревизские сказки, а в городскую Обывательскую книгу. Пробыв двадцать лет подряд в первой гильдии и не будучи в течение этого времени привлеченным к суду, купец мог хлопотать о вступлении в почетное гражданство.

Почетные граждане из числа местных купцов в Енисейской губернии стали появляться только в 1840–1850-х гг. (см. табл. 1). Сначала их вычеркивали из состава гильдейцев и лишь по прошествии некоторого времени их фамилии стали вноситься вместе с купеческими в списки городских жителей. Первым потомстенным почетным гражданином среди приенисейского купечества стал в 1842 г. енисейский первогильдеец Александр Александрович Кобычев. Затем потомственное почетное гражданство получили красноярцы Иван Кириллович (первый местный первогильдеец) и Петр Иванович Кузнецовы. В 1844 г. другой красноярский купец, первогильдеец С.Г. Щеголев, подал прошение в городскую думу о причислении его к почетным гражданам, мотивируя свою просьбу тем, что его мать и дед, при капитале которых он долгое время состоял, числились в первой гильдии. Красноярские городские власти послали запрос в Барнаул и Вязники, где жили предки С.Г. Щеголева. Окончательное решение по делу Сидора Григорьевича состоялось в 1852 г., когда ему и его семейству было присвоено звание потомстенных почетных граждан. В следующем, 1853 г. потомственным почетным гражданином стал Н.П. Токарев. В целом же в Енисейской губернии почетных граждан было очень немного: в 1862 г. всего трое (в Красноярске – П.И. Кузнецов, в Енисейске – Н.Ф. Дементьев и в Канске – И.Ф. Прейн).

Была среди приенисейского купечества и такая категория гильдейцев, как степенные граждане. Степенное гражданство присваивалось как отличие, жалуемое за службу по городским выборам. Степенными гражданами были красноярский купец В.Н. Власьевский и енисейский гильдеец А.С. Баландин.

Объяснение высокой вертикальной мобильности приенисейского купечества в течение рассматриваемого периода следует искать в общей социально-экономической обстановке в стране. Сложившиеся условия (замедленный оборот торговых капиталов из-за огромной территории и плохих коммуникаций, неустойчивость денежного обращения в России, конкуренция крестьянства, большая доля риска в предпринимательстве, узость рынка, наличие массы регламентаций и правительственного контроля за предпринимательской деятельностью) были таковы, что мешали успешному функционированию и процветанию не только приенисейского, но и всего российского купечества в целом. Кроме того, у многих людей, вступавших в приенисейское купечество не было хорошей материальной базы, отсутствовал достаточный исходный капитал, способный обеспечить им определенную уверенность в стабильности своего положения. Е.А. Зуева видит причину неустойчивости положения купцов в отсутствии “крепкой экономической основы – постоянного источника доходов (как, например, у дворян – земли)”, что “приводило к систематическому вымыванию из купеческих рядов наиболее неустойчивых элементов и к ежегодному обновлению состава”. В.Н. Разгон указывает еще на несколько причин нестабильности сибирского купечества: стихийные бедствия, разделы семейного капитала и действие “социального механизма регулярного обновления состава предпринимателей, имевшего всеобщий характер”. Что касается первых двух факторов, то их влияние на состояние приенисейского купечества сводилось к минимуму, так как в течение рассматриваемого периода никаких особых природных бедствий не было, а семьи местных купцов дробились очень мало.

Что касается горизонтальной мобильности приенисейского купечества, то такая ее, как пространственные перемещения местных купцов, тоже была на достаточно высоком уровне: в середине XIX в. около одной третьей в общем составе приенисейских купцов приходилось на поступавших из числа жителей других городов, а доля выбывавших из рядов местных гильдейцев в иногороднее купечество составляла 17,1 % (см. табл. 2).

Таким образом, на протяжении рассматриваемого периода численное увеличение купечества приенисейских городов сопровождалось его высокой вертикальной мобильностью. Только одна семья записывалась в купечество непрерывно в течение почти девяноста лет, и лишь одна шестая часть купеческих семей, входивших в состав приенисейского купечества в конце 1820-х гг., сумела продержаться в рядах гильдейцев вплоть до 1862 г., причем материальное положение многих из них не было устойчивым: на протяжении рассматриваемого периода они несколько раз переходили из одного слоя купечества в другой. Постепенно количество “стабильных” семей возрастало, но их удельный вес в составе всего купечества в целом, начиная с конца 1830-х гг., во всех городах неизменно сокращался. Это было вызвано большим притоком в местное купечество выходцев из других мест и социальных слоев, привлеченных в Енисейскую губернию золотой лихорадкой, во время которой происходила своего рода “капитализация” различных слоев населения страны.

В середине XIX в. менее половины купцов сохраняли или улучшали свое социальное положение на протяжении нескольких лет подряд. Остальные либо переходили в состав купечества других городов (около 17 %), либо разорялись и поступали в разряд местного мещанства (около 21 %). Доля выбывших из купечества семей по причине смерти бездетных владельцев капиталов была ничтожной. У большинства купцов все же было, кому перед смертью передать свое дело. Видимо, отсутствие достаточного первоначального капитала у большинства вступавших в ряды местного купечества, а также сложившиеся экономические условия, затруднявшие успешное функционирование купеческих предприятий, были одной из главных причин высокой вертикальной мобильности местного купечества.

Последняя четверть XVIII – первая половина XIХ в. были временем становления приенисейского купечества, складывания его в единую социальную общность. Во все эти годы купечество приенисейских городов не представляло собой застывшей, однородной массы, напротив, непрерывно шел процесс обновления состава гильдейцев, рост его внутренней дифференциации. Помимо многочисленных градаций внутри купечества по материальному признаку, приенисейские купцы различались и по некоторым другим критериям. Одним из них было происхождение владельцев капиталов. Среди местных купцов были люди из самых разных социальных слоев и районов России. В данном разделе будет рассмотрено, за счет выходцев из каких категорий населения шло пополнение приенисейского купечества.

Узнать о происхождении купцов можно из обывательских книг и ревизских сказок, в которых иногда указывался год записи в местное купечество, а также населенный пункт и категория населения, из которых они вышли.

Наиболее полно рассмотреть социальные источники пополнения приенисейского купечества в течение всего рассматриваемого периода позволяют материалы по Красноярску, для которого сохранилось наибольшее число списков купцов за разные годы.

Всего нами зафиксировано семь основных социальных групп, выходцы из которых записывались в красноярское купечество в течение 1770–1850-х гг.: само купечество, мещанство, крестьянство, посадские, цеховые, разночинцы, принявшие российское подданство иностранцы. С течением времени “поставщики кадров” местных купцов изменялись: на смену одним приходили другие. Если в последней четверти XVIII в. в местное купечество поступали выходцы из шести категорий населения, то к середине XIX в. их осталось только четыре (табл. 1).

Уменьшение спектра социальных источников пополнения купечества было связано с упорядочением социальной структуры всего российского общества. На смену большому числу официальных категорий населения со временем пришло меньшее количество социальных групп, фиксируемых в документах. К 1860-м гг. в административной и церковной статистике осталось пять сословных групп: духовные, военные, статские, посадские (купцы, мещане), поселяне (крестьяне).