Назад || Главная || Карта сайта


Ш.К. Ахметова

Омск, Омский филиал Института археологии и этнографии Сибирского отделения РАН

Этническая самоидентификация сибирских казахов в городской среде


Этническое самосознание является единственным из признаков этнической общности, изменение которого ведет к смене этнической принадлежности. Как уже было отмечено Ю.В. Бромлеем, "оно выступает в качестве непременного условия функционирования каждого этноса"1.

Этническое самосознание понимается отечественными этнографами, с одной стороны, очень широко – как "представление людей о собственном этносе, о его свойствах", с другой – очень узко – как национальное самоопределение в форме этнонима или психологического фактора, лежащего в основе этнического самосознания2. Если принять, что понятие "этническое самосознание в широком смысле" соответствует английскому "этническая идентичность", а "этническое самосознание в узком смысле" во многом соответствует английскому термину "этническая самоидентификация", то этническая идентичность, являясь разновидностью социальной идентичности, может вбирать в себя ряд самоидентификаций и прежде всего этническую самоидентификацию, которую в свою очередь формируют другие самоидентификации. По мнению Б.Е. Винера, "эти самоидентификации в представлении членов этнической группы должны отличать их от членов других этнических групп"3.

С.В. Чешко обратил внимание на то, что, в сущности, западная антропология и советская этнография подошли с разных сторон к одним и тем же сюжетам, но при этом ни одна из них не оказалась способной выявить этническую субстанцию, выявить присущую только ему природную функцию, поскольку все признаки этноса представляют собой самостоятельное явление, но в сумме не дают самостоятельного "этнического" явления, более того, они даже не всегда обязательные спутники этнического, как, например, язык4. Разнообразие концепций в современной этнологии вылилось в дискуссию по проблеме этничности на страницах журнала "Этнографическое обозрение"5, суть которой, с точки зрения С.В. Чешко, лежит в плоскости извечного вопроса о первичности, в данном случае этнических материи или сознания6. Не вдаваясь в подробности рассмотрения взглядов участников дискуссии, отметим только, что они разделились на тех, кто признает материальность этнической субстанции, которая, по их мнению, находится в сфере генетического или бессознательного, и тех, кто этого не признает, считая этничность проявлением работы сознания, в результате чего этничность можно легко конструировать. И то и другое в крайних своих проявлениях приводит к абсурду. Истина, на наш взгляд, лежит где-то посередине.

Как нам кажется, С.В. Чешко прав, считая этничность продуктом человеческого сознания, спонтанной формой идеологического отражения и освоения социальной среды7. Но мы не можем согласиться с его мнением, что " этничность находится на иной плоскости, нежели индивидуальное сознание, она вырабатывается не индивидуальным опытом и даже не совокупностью индивидуальных опытов, а скорее обобщенным групповым опытом предыдущих поколений"8. С.В. Чешко противоречит сам себе, считая, что "этничность, являясь этногрупповым феноменом, не складывается из отдельных микроэтничностей (этнофоров), а формируется как коллективная традиция, которая передается из поколения в поколение, служит важным идеологическим средством социализации индивида в рамках группы его происхождения"9. Но если убрать этнофоров, то придется убрать и этничность, поскольку она не может существовать без своих составляющих. В таком случае, где и каким образом может формироваться "коллективная традиция и обобщенный групповой опыт предыдущих поколений" при отсутствии самих носителей этого опыта и этих традиций? В этой связи нам представляется более логичной точка зрения С.Е. Рыбакова, который предлагает отталкиваться не от социума, а от индивида, поскольку "этническая общность строится снизу, от личных данных, присущих непосредственно человеку. В этносе на первом плане находятся не социальные функции общности, а личностные характеристики ее членов, на которых основано этническое группирование"10.

На наш взгляд, этничность формируется в сознании индивида в процессе его социализации в семье и обществе. Она также не является врожденным качеством личности, что многократно подтверждалось самой практикой жизни и нашло отражение в литературе. В качестве примера можно взять персонаж одного романа, в основе которого лежит история еврейского мальчика, попавшего по стечению обстоятельств в грудном возрасте в семью арабского шейха, где он был воспитан как родной сын и вырос яростным антисемитом. Известный психолог С.Л. Рубинштейн отмечал, что не сознание рождается из самосознания, а самосознание возникает в ходе развития личности, по мере того как она реально становится самостоятельным субъектом11.

Мы также не отрицаем наличие бессознательной основы этничности, если определять ее как подсознательное, являющееся частью сознания. По сути, бессознательное это то, что находится в глубокой области сознания, на что указывает сам термин "подсознание", и проявляется еще неосознанно. Сознание человека развивается в ходе мыслительной деятельности, накопления жизненного опыта и его осмысления. Человек не всегда осознанно накапливает опыт, что наиболее часто проявляется в детском и юношеском периодах его жизни. Этот неосознанный и соответственно не переработанный его сознанием опыт накапливается в сфере подсознания. В свете изложенного говорить об изначально присущей индивиду или коллективу этнической субстанции не приходится, поскольку в природе ее, как таковой, нет, и, следовательно, она не может передаться генетическим путем. Генетически могут передаваться только антропологические различия, которые, как известно, формируются на протяжении многих поколений родственников в зависимости от определенных географических условий.

Таким образом, этническая самоидентификация, или этническое самосознание, индивида складывается на основе накопления в его сознании определенного опыта, в зависимости от степени его осознания, в процессе социализации в семье и обществе. И в этом случае мы не находим противоречия в том, что накопленный в сознании индивида опыт может состоять как из одного, имеющего для него определяющее значение признака, так и из ряда признаков. К.В. Чистов отмечал, что каждый из этих признаков в зависимости от конкретной ситуации (этнической, политической, культурной, социальной и т. д.) может играть самостоятельно или в сочетании с другими признаками определенную этнодифференцирующую роль. Однако ни один из них не должен абсолютизироваться12. С.А. Арутюнов писал, что для целей этнокультурного анализа важно, как явление культуры влияет на осознание обществом своего этнического единства, на его этническую самооценку, как это явление оценивается и воспринимается обществом в отношении к его этническому бытию13.

Согласно данным этносоциологического опроса среди городских казахов Западной Сибири, главными этноопределяющими признаками 81,8 % назвали обряды и обычаи, 79,8 % – религию, 68,1 % – черты лица, причем последний признак важен больше для женщин, 55,8 % – язык, 36 % – особенности поведения и 25,4 % – пищу. Этнокультурным признакам наибольшую значимость придали казахи Омска. В малых городских поселениях этот показатель намного ниже, особенно в Новосибирской области. Самое меньшее значение языку придали мужчины 60 и более лет и женщины в возрасте 30–34 лет.

Самую высокую долю лиц, избравших язык в качестве определяющего признака, показали в Омске, на следующем месте стоят казахи Новосибирской области и на последнем малые городские поселения Омской области. Высокие темпы урбанизации, следствием которой является усиление влияния сельской культуры и сознания, определили такой расклад признаков. Обращает также внимание, что довольно высокая доля лиц выбрала физический облик. По данным О.М. Проваторовой, сельские казахи не придали этому признаку значения14. Это свидетельствует об определенных тенденциях в этнических процессах и напрямую связано с ослаблением этноопределяющей функции языка и развитием большей зависимости от социально-психологических факторов. Так же как и сельские казахи, горожане придали меньшее значение признакам материальной культуры, но у последних доля этих признаков еще ниже15.

Их доля повышается при определении второстепенных признаков этничности. Особенностям поведения большее значение придали респоденты из Омска; в малых городских поселениях обеих областей этот признак выделили в меньшей степени, что, возможно, связано с негативным влиянием мегаполиса на поведение молодежи, особенно молодых, излишне эмансипированных женщин. В казахской среде города до сих пор негативно воспринимают курение среди женщин, развязное поведение. Главными этноконсолидирующими признаками 75 % информаторов назвали также обычаи и обряды, 71,5 % – религию, 67,9 %, 65,5 % видят близость к людям своей национальности соответственно в языке и в общности происхождения, поведении, амбициозности.

Эти ответы хорошо коррелируются с ответами на вопрос "Людей какой национальности вы считаете близкими к казахам?". В основном были названы татары, узбеки, киргизы. Присутствовали также и такие ответы, как " мусульмане", "тюркские народы".

Таким образом, этническая самоидентификация городских казахов Западной Сибири складывается большей частью из таких признаков, как обычаи и обряды, религия, язык, меньшую, но еще достаточно значимую роль играют физический облик и особенности поведения. Эти же признаки были выбраны в качестве этноконсолидирующих. Следует также отметить ослабление функции языка как этноопределяющего признака и высокую значимость как этноконсолидирующего признака наряду с общностью происхождения.

В заключение отметим, что культурные элементы и структуры этнической общности, обладающие этнической спецификой, выполняя как этнодифференцирующую, так и этноинтегрирующую функции, способствуют осознанию ею своего единства16.

_________________________

 

1 Бромлей Ю.В. Очерки теории этноса. – М., 1983. – С. 180.

2 Он же. Современные проблемы этнографии. – М., 1981. – С. 15; Козлов В.И. Проблема этнического самосознания и ее место в теории этноса // Сов. этнография (далее – СЭ). – 1974. – № 2. – С. 84–86; Кушнер П.И. Этнографическая территория и методы определения ее границ // Изв. АН СССР. – 1946. – Т. 3. – № 2. – С. 126.

3 Винер Б.Е. Этничность в поисках парадигмы изучения // Этнограф. обозрение (далее – ЭО). – 1988. – № 4. – С. 17.

4 Чешко С.В. Человек и этничность // ЭО. – 1994. – № 6. – С. 38–39.

5 Там же. – С. 35–49; Заринов И.Ю. Исторические рамки феномена этничности (по поводу статьи С.В.Чешко "Человек и этничность") // ЭО. – 1997. – № 3. – С. 21–31; Тишков В.А. О феномене этничности // ЭО. – 1997. – № 3. – С. 3–19; Обсуждение доклада В.А. Тишкова "О феномене этничности" // ЭО. – 1998. – № 1. – С. 31–49; Винер Б.Е. Этничность в поисках парадигмы изучения. – С. 3–25; Рыбаков С.Е. К вопросу о понятии "этнос": философско-антропологический аспект // ЭО. – 1998. – № 6. – С. 13–15; и др.

6 Чешко С. В. Человек и этничность. – С. 37.

7 Там же. – С. 39–40.

8 Там же. – С. 41.

9 Там же.

10 Рыбаков С.Е. К вопросу о понятии "этнос": философско-антропологический аспект. – С.6.

11 Рубинштейн С.Л. Основы общей психологии. – М., 1946. – С. 677.

12 Чистов К.В. Этническая общность, этническое сознание и некоторые проблемы духовной культуры // СЭ. – 1972. – № 3. – С. 76.

13 Арутюнов С. А. Народы и культуры: развитие и взаимодействие. – М., 1989. – С. 6.

14 Проваторова О.М.Современные этнические процессы у казахов Западной Сибири: Дис. ... канд. ист. наук. – Л., 1986. – С. 154.

15 Там же.

16 Арутюнов С.А. Процессы и закономерности вхождения инноваций в культуру этноса // СЭ. – 1982. – № 1. – С. 9.

 

 

 Назад || Главная || Карта сайта

 

Hosted by uCoz